Каковы наиболее распространенные преступления в финансово-кредитной сфере? Как расследуются факты незаконного обналичивания денег в банках? На эти и другие вопросы эксперта «ЭП» отвечает начальник Управления по расследованию организованной преступной деятельности против экономической безопасности, интересов службы и порядка управления Следственного комитета при МВД России генерал-майор юстиции Игорь Цоколов.
— Игорь Афанасьевич, прежде всего хотелось бы получить общее представление о том, какие уголовные дела расследует Следственный комитет при МВД России? Какова его структура и в чем специфика работы вашего управления?
— Распоряжением Министра внутренних дел и руководителем Следственного комитета для нас установлен ряд формальных признаков по сумме ущерба, значимости, территориальной принадлежности, в соответствии с которыми к нам могут поступать материалы для возбуждения уголовного дела. Но эти критерии носят рекомендательный характер, в противном случае вряд ли возможно только силами нашего комитета эффективно расследовать все уголовные дела в стране, удовлетворяющие установленным признакам.
Например, нам рекомендовано расследовать дела, в которых ущерб от преступления составляет 30 миллионов рублей и более. Или межрегиональные преступления, совершенные на территории двух и более субъектов Федерации. То есть к нам приходили бы сведения на тысячи уголовных дел, притом что в штате комитета чуть более 20 следователей. Поэтому на практике мы подходим к изучению оперативных материалов неформально. Мы можем расследовать дела и с ущербом меньше чем 30 миллионов рублей, но в которых, например, фигурируют известные лица, крупные предприятия.
В Следственном комитете два управления. Наше управление специализируется на экономических преступлениях, преступлениях против интересов службы и порядка управления. Другое управление занимается общими составами преступлений, подведомственных органам внутренних дел. Какой-то четко очерчиваемой грани между управлениями нет, поскольку есть ограничения в человеческих ресурсах, есть специфика и опыт работы следователей в конкретной сфере.
— Сколько уголовных дел сейчас расследуют следователи вашего управления и какова его структура?
— На сегодня в производстве нашего управления находится более 50 дел. Они разделены между тремя отделами.
Отдел по расследованию преступлений в сфере экономической деятельности расследует порядка 18 дел, среди которых банковские преступления, связанные с незаконным обналичиванием денег, отмыванием средств, полученных преступным путем, преднамеренное банкротство, незаконное получение кредита, контрабанда.
Отдел по расследованию преступлений против интересов службы и порядка управления также занимается делами о преднамеренных банкротствах, сюда же попадают дела о коррупции.
Третий отдел нашего управления специализируется на борьбе с налоговыми преступлениями и незаконным предпринимательством.
- О делах и мошенниках
— Если говорить о географии экономической преступности, правильно ли предположение, что основная ее часть сосредоточена в столице?
— Неудивительно, что экономическая преступность имеет особенность концентрироваться в крупных городах, ведь через них проходят основные финансовые потоки. Однако если в конкретном регионе не выявляется большого числа преступлений экономической направленности, это не всегда говорит о том, что обстановка там благополучна. Преступность в регионах скорее носит латентный (скрытый) характер, и в первую очередь проблема кроется в недостатках оперативной работы, которая предопределяет работу следователей.
Например, незадолго до нашей встречи я вернулся с Дальнего Востока, где для следователей одна из проблем — отсутствие материалов от оперативных подразделений по борьбе экономическими преступлениями. Хотя нет никаких сомнений, что там просто колоссальный объем работы — распространены незаконная порубка лесов, браконьерский вылов рыбы и т. п.
— По прогнозам руководителя Следственного комитета Алексея Аничина, экономический кризис может дать почву для такого, казалось бы, забытого вида преступлений, как финансовые пирамиды? Вы согласны с этим?
— В период кризиса это вполне вероятно. Как показывает практика, столкнувшись с серьезными материальными трудностями, люди могут пойти на что угодно, а истории об обманутых согражданах часто ничему не учат желающих легко получить деньги.
Но я не согласен с тем, что финансовые пирамиды — это забытый вид преступлений. Только в прошлом году органами МВД России по всей стране было возбуждено более 150 уголовных дел по деятельности пирамид.
Если говорить о пирамидах в принципе, то сложность расследования таких дел состоит в том, что к моменту возбуждения дела мошенникам удается увести деньги, которыми мог бы быть покрыт ущерб обманутым вкладчикам.
Как показывает практика, суды стараются не рассматривать гражданские иски о взыскании ущерба в рамках уголовного судопроизводства, а уже после вынесения приговора и вступления его в силу удовлетворяют требования о взыскании за счет имущества осужденного. Если мошенники хотя бы часть средств инвестируют в реальную экономику (покупают недвижимость, ценные бумаги), тогда можно надеяться на какую-то компенсацию за счет реализации этого имущества.
Но подавляющее большинство пирамид построено таким образом, что деньги вкладчикам выплачиваются за счет взносов новых «инвесторов», а в конце мошенники исчезают, оставив, по сути, одних ни с чем, других — хотя бы с какими-то выплатами. В этом смысле, думаю, справедливо было бы признавать клиентов пирамид, которые получили деньги за счет новых вкладчиков, только частично потерпевшими, так как они получают деньги не от какой-то пользы экономике или реальных инвестиций, а просто из денег обманутых последователей.
— Какие еще дела вы могли бы назвать знаковыми с точки зрения практики раскрытия?
— Можно назвать дело Виктора Курочкина, одного из руководителей ОАО Нефтяная компания «РуссНефть». В конце прошлого года он был осужден по статье 171 УК РФ «Незаконное предпринимательство». Следствию удалось доказать, что превышение добычи нефти сверх установленных лицензией является существенным нарушением лицензионных требований и условий. Он был осужден на два года лишения свободы условно. Материалы уголовного дела в отношении еще трех руководителей «РуссНефти» в суд пока не переданы, поскольку обвиняемые находятся в розыске.
Рассчитываем также в начале года передать в суд уголовное дело в отношении руководства ЗАО «Восточные рыбные ресурсы». Топ-менеджеры этой компании обвиняются в добыче дальневосточного краба сверх квот, причем ущерб исчисляется миллиардами рублей.
Это дело интересно тем, что круг обвиняемых позволяет говорить о создании международного преступного сообщества. В частности, по делу арестован гражданин США, в международном розыске находится гражданин Германии, а также несколько российских граждан. По данным следствия, в 2006–2007годах эти люди вели сверхнормативный улов краба (в тысячи раз превышающий квоту), затем перегружали продукцию на суда и доставляли до Южной Кореи. Далее готовая продукция поступала на рынок США.
- О банковских преступлениях
— С учетом того, что в период финансового кризиса одними их первых пострадали банки, наверняка у топ-менеджеров и служащих кредитных организаций появятся поводы для злоупотреблений и откровенных махинаций. Не могли бы вы рассказать о тенденциях в сфере банковской преступности и интересных уголовных делах?
— Большинство расследуемых нами дел, связанных с банковскими преступлениями, возбуждены год, два или даже много лет назад. По таким делам уходит много времени на формирование доказательственной базы. Информацию о ходе расследования, если это возможно, комитет предоставляет время от времени. Поэтому скорее можно говорить о делах, расследование которых мы завершаем или уже завершили.
— В начале года планируется завершить расследование по громкому делу о преднамеренном банкротстве ООО КБ «Содбизнесбанк», возбужденное еще в 2005 году. Чтобы довести кредитную организацию до состояния банкротства и не рассчитываться с вкладчиками, руководители банка заключали заведомо невыгодные сделки. Например, они приобретали на огромные суммы ценные бумаги (векселя и обязательства фирм-«однодневок»), рыночная стоимость которых стремилась к нулю.
Помощь в расследовании этого дела нам оказывало Агентство по страхованию вкладов. Благодаря комплексной экономической экспертизе, проведенной по нашей просьбе Агентством, на сегодня с уверенностью можно говорить, что нам удалось доказать состав преступления по статье 196 УК РФ «Преднамеренное банкротство» в отношении бывших руководителей банка.
С этим же делом связано давнее уголовное дело о преднамеренном банкротстве ОАО КБ «Кредиттраст», возбужденное в отношении Александра Тимофеева, который находится под стражей. Схема банкротства «Кредиттраста» была схожа с использованной в Содбизнесбанке. Банк приобретал неликвидные векселя и затем выводил средства через сложную цепь счетов подставных юридических лиц. Думаю, через несколько месяцев мы завершим расследование и этого дела.
— А каких доказательств не хватает следствию, чтобы передать эти дела в суд? Вам удалось доказать возврат средств к обвиняемым и последующее использование ими похищенных средств?
— Прогнозируемые сроки передачи дела в суд я назвал не потому, что следствию не хватает каких-либо доказательств для обвинения фигурантов в преднамеренном банкротстве кредитной организации. Дело в том, что эти дела очень объемны, обвиняемым и защитникам требуется достаточно много времени, чтобы ознакомиться с выводами следствия.
Что же касается вопроса о том, куда пропали деньги, он, к сожалению, по-прежнему остается открытым. Хотя это никак не затрагивает полноты обвинений по факту умышленного банкротства банков и скорее является проблемой при раскрытии таких преступлений, как незаконная банковская деятельность, связанная с обналичиваем средств.
Сейчас мы, по существу, нарабатываем практику борьбы с обналичкой. Для нас не секрет, что обналичиванием в колоссальных масштабах в стране часто занимаются одни и те же люди, так называемые белые воротнички — бывшие и действующие работники банковской сферы, среди которых иногда попадаются откровенно криминальные элементы. Кстати, нередко преступники с целью уклонения от уголовной ответственности получают фиктивную справку о наличии у них психического заболевания.
Раз за разом эти люди открывают в коммерческих банках расчетные счета фирмам-«однодневкам», куда через длинную цепь плательщиков зачисляют крупные суммы безналичных денег, происхождение которых сложно установить. Либо создаются «обнальные» банки, которые заведомо обречены на отзыв лицензии, но позволяют обналичивать большие суммы денег за свой короткий век.
Так, по расследуемым нами делам за довольно непродолжительное время (месяц, два, реже – полгода) обналичивались от 30 до 100 и выше миллиардов рублей (либо их валютный эквивалент).
Например, Борис Сокальский и Сергей Турбин, руководители ООО КБ «Новая экономическая политика», ОАО «Совместный акционерный коммерческий банк АКА БАНК», ООО УКБ «Центурион», в отношении которых в настоящее время продолжается расследование, поставили на поток обналичивание денежных средств. Эти люди кочевали от одной кредитной организации к другой, и, по нашим оценкам, объемы проводимых ими незаконных операций доходили до миллиарда рублей в день. Схожие дела возбуждены нами в отношении руководителей ЗАО АКБ «Депо-банк» и ООО МКБ «Дисконт».
— Каким образом, на ваш взгляд, можно эффективно расследовать дела о незаконной банковской деятельности?
— Думаю, расследование дел данной категории возможно после выяснения происхождения обналиченных или транзитных денег. В этом случае криминальный банкир мог бы рассматриваться следствием как потенциальный соучастник другого преступления, например налогового.
Однако на практике достичь подобного результата почти никогда не удается в силу трудоемкости процесса доказывания. К тому же деньги зачастую принадлежат сотням клиентов и имеют различное происхождение — от незаконного оборота наркотиков до неучтенной выручки предприятия. Кроме того, банкир при перечислении денег чаще всего не интересуется ни их происхождением, ни их назначением.
Поэтому правильнее было бы расследовать незаконную банковскую деятельность в некотором отрыве от деятельности фактических владельцев теневых денежных средств. Это позволяет абстрагироваться от расследования налоговых или иных экономических преступлений и сосредоточить усилия на доказывании именно незаконной банковской деятельности.
— Благодарим вас за беседу, и в конце хотелось задать еще один вопрос. Может ли ужесточение санкций, например возврат такого вида наказания, как конфискация имущества, как-то умерить аппетиты мошенников?
— Ужесточение наказания вряд ли станет сдерживающим фактором для преступников. Но сделать адекватным наказание за ущерб, причиняемый гражданам, государству, природе, все же стоило бы.
Судите сами, если, скажем, чиновник рыбнадзора организует преступную группу и варварски добывает биоресурсы, то максимальное наказание для него составит два года лишения свободы. Это следует из статьи 256 УК РФ, часть 3 которой содержит такой квалифицирующий признак, как использование своего служебного положения при незаконной добыче биоресурсов. Таким образом, обвинить чиновника в злоупотреблении должностными полномочиями (по статье 285 УК РФ), которая предполагает уже десять лет лишения свободы), не представляется возможным.
Что касается конфискации имущества, то в существующем виде эта санкция не страшна для преступников. Сейчас, например, нельзя конфисковать дом, квартиру, виллу, яхту, приобретенные в 2006 году, если удалось доказать только преступления, совершенные в 2007–2008 годах.
А вот в США, например, существует институт гражданской конфискации имущества. Если гражданин не может представить законный источник средств, на которые он приобрел имущество, то оно может быть безвозмездно изъято государством.
