Единственный участник компании принял решение о ее ликвидации, назначил ликвидатора, который обратился в инспекцию с уведомлением о начале процедуры ликвидации. 11 марта 2015 года опубликовано сообщение о предстоящей ликвидации, и указано, что требования кредиторов могут быть заявлены в течение двух месяцев. 19 марта кредитор компании обратился в суд с иском о взыскании долга с процентами. Кроме того, кредитор направил компании требование о включении в реестр кредиторов. Требование было возвращено с отметкой об истечении срока хранения. 20 мая запись о ликвидации компании была внесена в ЕГРЮЛ.
Кредитор обратился в суд (дело № А33-15662/2015) .
Суды трех инстанций (постановление кассации Ф02-2505/2016 от 26.05.2016) удовлетворили его требования, установив, что на момент внесения записи о ликвидации инспекция располагала информацией о наличии в производстве спора с участием ликвидированного лица (16 апреля ей поступил запрос из суда о предоставлении информации о компании), и в силу пункта 5 статьи 20 федерального закона 129-ФЗ не должна была вносить в ЕГРЮЛ запись о ликвидации до момента поступления в регистрирующий орган решения по такому исковому заявлению.
Суды отклонили довод инспекции об отсутствии определения суда о принятии дела к производству, разъяснив, что пункт 5 статьи 20 федерального закона 129-ФЗ распространяется, в том числе, на случаи поступления информации из суда в иной форме, содержащей сведения о том, что на рассмотрении суда находится иск к ликвидируемому юрлицу.
Суды учли, что ликвидационный баланс подписан только ликвидатором, доказательства, подтверждающие его подписание, учредителем не представлены, что также не соответствует порядку ликвидации юрлица, установленному статьей 63 ГК.
Данное дело приведено в обзоре судебной практики с участием регистрирующих органов №2 (2016), которое ФНС разослала письмом от 4 июля 2016 г. N ГД-4-14/11938@.
