Договор займа на самом деле предусматривал не заем, а обеспечение передачи доли в ООО. В итоге гражданка осталась должна 300 млн рублей как заемщица, которой в реальности не являлась, при том, что свои обязательства по передаче доли исполнила.
По договору займа, который одновременно являлся распиской, К. передал Е. 300 млн рублей наличными. Затем, не дождавшись возврата, К. направился в суд, где в первой инстанции выиграл: суд обязал Е. вернуть деньги.
Но в апелляции выяснилось, что договор займа был на самом деле не займом. В реальности никто никому никакой чемодан денег не передавал. Этот договор обеспечивал возврат доли в неком ООО. Долю Е. передала родственнице К., после чего считала свои обязательства исполненными, а все экземпляры договора займа – уничтоженными. Так что взыскание долга было отменено, с этим согласилась и кассация.
Но не согласился ВС. Договор, как выяснилось, был нотариально удостоверен и при этом фиксировал факт передачи денег. Получение денег заемщик подтвердил собственноручной подписью. Указав на все это, а также на некоторые процессуальные нарушения, ВС отменил решения апелляции и кассации и направил дело на новое рассмотрение. Попутно ВС отметил, что бремя доказывания безденежности займа должно возлагаться на заемщика (интересно, кто же это доказывал, если не заемщик?) В общем, сопроводив свое мнение определенным объемом юридического словоговорения, ВС, по сути, привел ситуацию к тому, что горе-заемщица будет должна вернуть реальные деньги (определение № 78-КГ21-58-К3, о котором ВС рассказал в своем обзоре судебной практики № 2 (2022)).
