Предложение использовать трехлетнюю доходность инвестирования пенсионных накоплений ВЭБом, государственной управляющей компанией, в качестве ориентира для отсева частных управляющих представляется не слишком корректным.

Впрочем, как и само существование государственной управляющей компании в рамках накопительной пенсионной системы. Вместе с тем наличие ориентиров является обычной практикой в зарубежных пенсионных системах и может быть крайне полезным.

Как это работает

Даже признаваемые успешными накопительные системы отличаются крайним разнообразием вариантов управления средствами работников и количеством управляющих. В Чили, Польше и Казахстане число управляющих компаний (пенсионных фондов) соответственно 6, 14 и 13, с тремя крупнейшими фондами в последних двух странах, контролирующими более двух третей активов пенсионной системы. В Швеции к управлению допущено более 500 управляющих компаний, шведских и зарубежных. В Австралии количество пенсионных планов, предлагаемых банками, страховщиками, пенсионными фондами, зашкаливает за 1500.

С другой стороны, в Сингапуре, где пенсионная система чисто накопительная, а взносы для некоторых категорий работников составляют 40% фонда оплаты труда, наличествует единый централизованный фонд с единой государственной корпорацией, которая инвестирует средства фонда либо отбирает частных управляющих для этой цели. Работники и работодатели права голоса при управлении своими накоплениями не имеют.

Каждый вариант (мало УК, много УК, одна государственная УК) имеет свои плюсы и минусы. У сингапурского варианта дешевизна администрирования компенсирует концентрацию рисков для населения из-за централизации, и вряд ли такая система смогла бы функционировать без высокого качества и неподкупности местных госслужащих. Шведская модель дает богатый выбор работникам, но ущерб от ошибочного выбора работника или управляющего снижен из-за того, что хребтом пенсионной системы является общенациональный условно-накопительный уровень, где взносы в разы превышают отчисления на накопительные пенсии.

Использование ориентиров для «отделения овец от козлищ» практикуется как раз в тех странах, где накопления — костяк будущей пенсии и отклонение от разумного соотношения риска и доходности может привести к катастрофическим последствиям для клиентов конкретного управляющего и пенсионной системы в целом. И в Польше, и в Чили регуляторы в начале реформы требовали от управляющих поддержания среднегодовой доходности не ниже 4% годовых (отменено после резкого снижения инфляции) либо половины от средней доходности по пенсионной системе.

Интересно, что при доходности, превышающей среднюю по системе более чем в полтора раза, регулятор обязан потребовать от НПФ создания резервов на будущие убытки — такая доходность подразумевает более высокие риски. В случае низкой доходности компания может быть оштрафована из собственных средств или полностью отстранена от управления активами.

Но такие драконовские меры не применялись ни разу. Во-первых, само наличие требований (как и наличие ограничений по объектам инвестирования) способствует «стадности» в инвестиционных портфелях НПФ. Во-вторых, даже при перспективе возникновения такой ситуации у управляющих есть серьезный стимул продаться более успешному конкуренту и интегрировать портфели — что разрешено правилами. Но в обеих странах в качестве ориентира используется некоторый объективный критерий, а не доходность по портфелю иного масштаба и с сильно отличающейся от любого из негосударственных УК или НПФ инвестиционной декларацией.

В поисках смысла

У внесенных Минфином предложений не просматривается очевидная цель. Более качественное раскрытие информации, которое постепенно налаживается, и стимулирование профессионализма управляющих не требуют таких мер, а запрет на вознаграждение за успех прямо таким целям противоречит. Контроль рисков явно не является целью — иначе бы привязка работала бы в обе стороны.

Снижение числа управляющих и упрощение выбора для населения, а также снижение расходов на регулирование и администрирование пенсионной системы вполне может быть такой целью, но тогда хорошо бы эту цель продекларировать. В конце концов, достигнуть ее можно и повысив другие требования к управляющим по менее сомнительным критериям. При таком раскладе важен вопрос, на какое число управляющих ориентируются регуляторы.

Не менее важно и то, какая роль отводится ВЭБу. Существование государственной УК противоречит базовым идеям внедрения накопительной пенсионной системы и, по идее, является временным явлением. В Казахстане хотя ГНПФ не был приватизирован (как предполагалось при запуске реформы), но его рыночная доля упала до 17% и он откатился на третье место по объему активов в накопительной пенсионной системе, занимая пока первое место по числу вкладчиков. При этом уже 12 лет ГНПФ жестко ограничен в своей маркетинговой активности, а в последние несколько лет «молчунов» обязывают выбирать себе управляющего самостоятельно. Перспективы развития ВЭБа как управляющей компании крайне важны для оценки перспектив развития пенсионного рынка.

Создается впечатление, что перед нами еще одна «кусочная» реформа ради каких-то локальных интересов даже не самого Минфина, а его конкретных подразделений. И в результате таких «реформ» по большинству прогнозов накопительная пенсионная система все хуже справляется со своими задачами и нуждается в полной перезагрузке.

Антон Табах, старший аналитик по облигациям Barclays capital