Волны кризиса непредсказуемы

Кажется, уже все экономисты сошлись во мнении, что кризис в России достиг своего дна. А вот прогнозы на то, каким будет путь наверх, разительно отличаются один от другого.

Для наглядности эксперты уже задействовали почти все буквы латинского алфавита, чтобы обозначить, будет ли это плавная кривая роста, или взлеты и падения экономики, или просто ровная линия топтания на месте. Чего ожидать нам? Как правительство будет реагировать на изменения экономических показателей?

С такими вопросами наш корреспондент обратился к ректору Академии народного хозяйства, руководителю Экспертного совета при антикризисной комиссии правительства Владимиру Мау.

- Многие газеты пишут, что в проекте нового бюджета нет никаких антикризисных статей. Означает ли это, что страна переборола кризис и теперь комиссию Шувалова можно распускать?

- А я-то настроился на серьезный разговор...

- Если серьезно, то первые лица государства действительно говорят об окончании или скором окончании кризиса, а в бюджете действительно нет антикризисных статей.

- Прежде всего все то, что говорю, - мое личное мнение, я не могу говорить ни от имени правительства, ни от имени комиссии, которая, кстати, строго говоря, называется комиссией по обеспечению устойчивости развития экономики. По-видимому, и задачи ее шире, чем оперативное антикризисное регулирование.

Помимо текущих проблем кризиса, связанных со спадом производства, ростом безработицы, валютными неурядицами, есть и стратегические вопросы, которые поднял кризис и без решения которых мы не сможем полноценно выбраться из него. Должна произойти модернизация и диверсификация экономики. В денежной политике - подавление инфляции, минимальное регулирование валютного курса, обеспечение стабильности рубля и в качестве долгосрочной цели - превращение рубля в региональную резервную валюту. Нужно существенно повысить качество бюджетной системы. Оздоровить и укрупнить банковскую систему. Разработать эффективные инструменты инвестирования в человеческий капитал. Все эти задачи ставились уже давно, но кризис их заострил невероятно.

- Значит, кризис все-таки кончился, и рано или поздно, но все восстановится и заработает?

- Все зависит от того, что называть кризисом. Если говорить о глобальном кризисе, то он поставил вопросы о необходимости сдвигов экономической структуры, механизмов регулирования и даже самой идеологии и философии экономического развития. Этих сдвигов пока не произошло и - более того - многие интеллектуально не осознаны. Ни у кого нет более-менее внятного видения, какой будет экономическая жизнь мира в следующие 20-25 лет. Да и какая геополитическая расстановка сил - тоже. И в этом смысле фундаментальные проблемы, которые породил кризис, пока не разрешены.

А если рассматривать кризис с локальной точки зрения, как элемент цикла "рост - падение - рост", то он, похоже, преодолен. Правда, и тут возникает несколько интересных вопросов. В какой мере этот подъем устойчив? Не будет ли это сильно сжатый цикл, когда подъемы сменяются спадами, происходит такое зигзагообразное колебание, такая продолженная буква W. И второй важный вопрос, насколько здоровый этот экономический рост?

Это уже не просто теория, это наша практика. Так, не вызывает сомнения, что нынешний рост связан с мерами государственной поддержки. Не будь государственной помощи, не было бы и подъема. И сейчас не только в России, во многих странах руководители, экономисты призывают не останавливать ее. Действительно, посмотрите, есть ли реальный спрос? Ведь он появится, когда уровень закредитованности домохозяйств и фирм войдет в нормальное русло. А сейчас обременение кредитами очень высокое. И спрос на деньги - это поиск средств, чтобы заплатить долг, а не на производство новых товаров или услуг. Поэтому одни экономисты и политики говорят, что нельзя прекращать политику государственного стимулирования, чтобы не повторить печальный опыт 1936-1937 годов, когда правительство США стало тормозить антикризисные меры и кризис вспыхнул вновь. Больной дышит при помощи аппарата искусственного дыхания или кислородной подушки, но сам еще не может. Другие считают, что слишком долгое применение лекарств обернется слишком тяжелой болезнью, как это бывает, если перекормить антибиотиками.

В общем, кризис как циклическое колебание от спада к росту, наверное, преодолен. Но я бы ожидал "турбулентное десятилетие", такие непредсказуемые волны, по которым мы будем подниматься-опускаться в поисках новой экономической модели. Пока же дискуссии о ней ведутся в терминах второй половины XX века: монетаризм, кейнсианство, больше государства, меньше государства.

- А практический вывод пока состоит в том, что денег государство предприятиям больше не даст?

- Ну, в России и не было мощного безоглядного бюджетного финансирования. Наша антикризисная политика всегда была очень осторожная. В центре антикризисных мер в России находятся меры социальной поддержки. Мы не занимались сильными денежными стимулами, у нас высокая ставка рефинансирования. У нас и не было стандартного набора антикризисных мер, характерных для Запада, кроме мер по предоставлению ликвидности и капитала банкам.

- Сокращаются государственные расходы?

- Но пока они только растут и бюджетный дефицит довольно высокий. Мы чудовищно раздули бюджетные расходы за два предкризисных года, тогда они росли по 30-40 процентов в год. Вернитесь к уровню расходов 2004 года, тогда не так плохо было и развивалась страна нормальными темпами. Да, это политически трудно, но необходимо. Советский Союз отказывался балансировать свою экономику после падения цены на нефть в 1986 году, руководство предпочло сохранить расходы на прежнем уровне - и дело кончилось крахом страны.

Но, с другой стороны, когда в бюджете дефицит, расходы будут подвергаться более тщательной экспертизе. Кстати, в 2001 и 2002 годах много говорили о необходимости коренного пересмотра бюджетных расходов, всей бюджетной системы, но потом про это забыли. Сейчас очень интересуются, как повысить эффективность бюджетных расходов. И опять стали обсуждать вопросы о приоритетах, о привязке бюджета к результатам, о реформе бюджетной сети, о правовой форме бюджетного учреждения - вы финансируетесь по смете или получаете заказы на услуги. Так вроде бы понятно, что, конечно, за услугу, а не за существование. Но это не всегда так, потому что, например, нам не нужно увеличивать число больных, но больницы должны быть, даже если в них никого нет.

- Итак, мы выходим из локального кризиса. И возвращаемся в то же состояние, что было в 2007 году - крайне нефтезависимой экономике и нефтегазовому бюджету, о необходимости отказа от которого эксперты говорят не первый год?

- Зачем же возвращаться? Кризис показал крайнюю уязвимость и неэффективность российской экономики. Главная проблема кризиса - это что делать дальше: поддерживать статус-кво или все-таки искать что-то новое.

- Но ведь за короткий срок вряд ли что-то новое родится. Говорят, что до 7-8 процентов ВВП необходимо тратить, чтобы хотя бы поставить современное оборудование на многочисленные российские предприятия.

- А зачем современное оборудование "ВАЗу"? Ведь инновации - это не только технологии, это организация. Если у вас автомобильный концерн функционирует так, как он функционировал в середине ХХ века, то до покупки оборудования надо провести серьезнейшую организационную модернизацию. Сперва надо его реорганизовать, чтобы он действовал как современный автомобильный завод: с отдельными производителями автокомпонентов, с отсутствием монополизма поставщиков. У нас очень многие проблемы лежат не в технологической, а в организационно-технологической сфере.

Все структурные перестройки происходят болезненно. Без структурной реформы не обойтись, но за инновационный путь развития надо платить. Платить социальной нестабильностью. Власти должны разобраться: надо поддерживать производство или людей. И мне-то кажется, что при всех издержках и недостатках нашей антикризисной политики проводится политика поддержки людей, а не предприятий. Это было очень важно.

Не могу не вспомнить, что одним из серьезнейших недостатков нашей реформы начала 1990-х годов было отсутствие структурных сдвигов. Хотя это было источником социальной стабильности, ведь практически не было очень высокой безработицы, сохранялись рабочие места. Адаптация к рыночной экономике была, но без серьезных структурных сдвигов. Мы вышли в рыночную экономику с совершенно не обновленным производством, с низкой производительностью труда. Мы решили проблемы денежных рынков, стимулов, но не стимулов к инновациям. Сейчас кризис вынуждает вновь обернуться к всестороннему рассмотрению проблемы .

Обратите внимание, в Европе и в США рост восстанавливается, а безработица растет. Это очень важный показатель, это означает, что, скорее всего, растет производительность труда. Это значит, что происходят структурные сдвиги. Вот и у нас обозначился рост. Но по большому счету нас интересует не просто рост производства, а обновление предприятий. Пока это ни по каким показателям не определить, это было бы началом нового качества экономики. Если выяснится, что выпуск растет, а одновременно растет структурная безработица, возможно, что происходит структурный сдвиг.

- Правильно ли я понимаю, что процесс обновления экономики будет повышать производительность труда, но мы будем иметь безработицу, пока не пройдет полностью обновление, модернизация всего экономического организма?

- Падение безработицы темпом более высоким, чем рост производства, у меня вызвало бы большее опасение, чем рост производства при отстающем темпе занятости. Но это вовсе не означает, что в стране застойная безработица и никуда от нее не деться. Мы говорим о динамике, о сравнительной динамике показателей, а вовсе не о том, что хорошо иметь высокую безработицу.

Просто на определенном этапе при начале роста промышленности сохранение высокого уровня безработицы может свидетельствовать о структурной перестройке этой самой промышленности.

- И все же - куда потом этих людей девать?

- Вот для этого государство и существует. Конечно, есть набор мер, чтобы безработные шли учиться или переквалифицироваться. Развивайте пенсионное законодательство, стимулируйте выход на пенсию. Если у вас бедствуют моногорода, займитесь переселением, стимулируйте его. Молодежи дайте образовательные ваучеры, чтобы они поехали учиться. Этим государство должно заниматься в первую очередь, а не поддержкой предприятий, продукция которых никому не нужна.