Федеральным законом от 30.12.2008 № 312-ФЗ внесены изменения в ряд нормативных правовых актов, приводящие к преобразованиям в правовой регламентации создания и деятельности обществ с ограниченной ответственностью. Закон вступит в силу только с 1 июля 2009 года, однако уже пора его изучать и предполагать, чего ждать участникам гражданского оборота от будущих изменений.
Софья Филиппова
к.ю.н., доцент
кафедры гражданского
права Российской
академии правосудия
В рамках настоящей статьи хотелось бы остановиться на самых интересных, на взгляд автора, новеллах законодателя.
Документов будет меньше
Самое очевидное изменение, необходимость которого уже много лет активно обсуждалась в литературе, — это уменьшение количества учредительных документов общества с ограниченной ответственностью. Теперь у общества с ограниченной ответственностью, как и у акционерного общества, будет только один учредительный документ — устав.
Таким образом, исчезает единственная коммерческая организация, имеющая два учредительных документа. Единственная цель этого изменения — практическое удобство. Существование двух учредительных документов создавало некоторый дискомфорт у участников оборота, поскольку разная процедура изменения этих документов зачастую приводила к тому, что они содержали противоречивые сведения. И хотя процедура разрешения данной коллизии была специально указана в законе, само существование таких противоречий, видимо, могло вводить в заблуждение малосведущих в законе лиц. Указывали также на несение обществом лишних расходов на копирование и предоставление нотариально удостоверенных копий двух документов.
Все эти доводы, как видится, не имеют никакого научного обоснования, в то же время наличие двух учредительных документов было вполне исторически обоснованно, учитывая происхождение общества с ограниченной ответственностью — продукта творческой мысли германских ученых середины XIX века. Эти ученые попытались создать идеальную организацию, вобравшую все достоинства акционерного общества и товарищества и лишенную недостатков той и другой организации. Устав был документом, закреплявшим статус организации, а в учредительном договоре фиксировались личные отношения между участниками. Именно существование учредительного договора, как представляется, было основанием возникновения обязанностей у участников организации, поскольку учредительный договор заключался, то есть участники добровольно принимали на себя обязанности.
В свою очередь устав организации исходит не от участников, а непосредственно от самой организации. Он не заключается, не подписывается учредителями, а принимается в особой форме — собранием учредителей, являющимся хоть и не органом управления самого общества, но и не непосредственно участником. Каково основание возникновения обязанностей участников после введения в действие закона, пока не вполне ясно. Видимо, доктрине гражданского права придется в связи с этим пересмотреть представления о юридических фактах и сделках.
В данном случае неясности теоретического порядка явно «перевешиваются» теми практическими выгодами, которые приобретают участники гражданского оборота с отменой учредительного договора. Остается вопрос: всегда ли следует жертвовать теоретически обоснованной конструкцией для практического удобства, заключающегося в экономии на стоимости ксерокопий?
Воплощаться в жизнь данное нововведение будет следующим образом. С 1 июля 2009 года учредительные договоры обществ с ограниченной ответственностью утрачивают силу учредительных документов (п. 4 ст. 5 рассматриваемого закона). В то же время не вполне ясна судьба тех прав и обязанностей, которые зафиксировали в них участники. Видимо, предполагается, что бывшие учредительные договоры будут приравнены к договорам о создании общества с ограниченной ответственностью (практически полный аналог уже более десяти лет существующего договора о создании акционерного общества).
Вместе с тем вопрос о сроке действия договора о создании акционерного общества не нашел однозначного решения ни в юридической науке, ни в арбитражной практике. Отдельные авторы полагают, что такой договор утрачивает силу после регистрации общества, другие — что он действует в течение года после регистрации общества (максимальный срок оплаты уставного капитала, предусмотренный действующим законодательством). Существует также позиция, согласно которой договор этот действует столько, сколько существует общество.
Кроме того, не решен вопрос внесения изменения в договор после его заключения (кто вносит такие изменения, в каком порядке). В настоящее время все проблемы договора о создании акционерного общества будут в полной мере распространяться и на договор о создании общества с ограниченной ответственностью. А это значит, что права и обязанности участников, зафиксированные в бывших учредительных договорах, остаются в «подвешенном» состоянии. Они не прекращаются — по общему правилу закон обратной силы не имеет и не может изменить правоотношения, возникшие до его введения в действия, а в нем самом о прекращении прав и обязанностей участников, зафиксированных в бывших учредительных договорах, не говорится. Если же они сохраняются в неизменном виде, то в чем заключается юридическое последствие «утраты силы учредительных документов». Перед нами явно не недействительность договора, не признание его незаключенным. В таком случае юридический смысл «утраты силы» остается неясным.
Ограниченная свобода
Следующим значимым изменением, тоже не ставшим неожиданным вследствие активного и длительного обсуждения в юридической прессе, стало существенное ограничение (можно сказать, отмена) права на свободный выход из общества с ограниченной ответственностью. Соответствующие изменения внесены в ст. 94 Гражданского кодекса РФ и ст. 26 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью». Право на свободный выход существует, только если оно специально предусмотрено уставом общества. Но даже и в таком случае запрещен выход из общества последнему и единственному участнику общества.
Последнее ограничение должно уменьшить число «брошенных» обществ, из которых вышли все участники, что улучшит Единый реестр юридических лиц и снимет с государства расходы, которые оно несло на периодическую «чистку» реестра и освобождение его от таких пустых обществ. Еще в процессе обсуждения возможности внесения такого изменения в закон высказывались опасения, что в этом случае не вполне справедливым оказывается возложение расходов на ликвидацию общества на «неудачливого» участника, который написал заявление последним.
Что касается уже существующих обществ, особую перемену их добросовестные участники, не планирующие бросить общество вместо ликвидации, скорее всего не почувствуют. Автору настоящей статьи еще не приходилось видеть уставов обществ с ограниченной ответственностью, в которых не было бы указания права на выход, поскольку ранее оно было установлено императивной нормой закона, а практика подготовки содержания учредительных документов почему-то предполагает переписывание практически всего текста закона в устав обществ. Это значит, что все уставы обществ предусматривают право на свободный выход, а следовательно, участники это право сохранят. Во вновь создаваемых обществах, возможно, уставы уже не будут предусматривать право свободного выхода. Поэтому с проблемами реализации новых положений закона мы столкнемся не скоро.
Если оценивать указанное нововведение с теоретических позиций, то, как представляется, лишение участников права свободного выхода, с одной стороны, позитивно скажется на защищенности кредиторов общества и государства, поскольку право свободного выхода увеличивало риски кредиторов общества, связанные с неисполнением долгосрочных обязательств общества. С другой стороны, поскольку доли участника свободно на рынке не обращаются, это противоречило бы товарищеским элементам, предполагающим закрытый круг участников в обществе с ограниченной ответственностью. Участник, не желающий по каким-то личным причинам продолжать участие в организации, лишается возможности покинуть общество. Дальнейшее продолжение участия оказывается уже против воли участника.
Вместе с тем в соответствии с Конституцией РФ никто не может быть понужден к участию в организациях. Такой проблемы в акционерном обществе не возникает — акции свободно обращаются на рынке. А из товарищества и кооператива, участие в которых не продается на рынке, можно свободно выходить. Небольшое «послабление» предусмотрено для участников обществ, в уставах которых не будет установлено право на свободный выход, сделано в п. 2 ст. 23 Закона. Здесь закреплено несколько оснований, по которым участник может потребовать приобретения его доли в определенных случаях (при принятии общим собранием участников некоторых решений, если участник голосовал против принятия этого решения или не участвовал в собрании).
Несмотря на двойственное отношение к отказу от императивно установленного права на свободный выход, несомненно конструктивными являются изменения процедуры выхода из общества и последствия такого выхода. Последствия выхода участника четко и однозначно определены п. 6.1 ст. 23 Закона. В этом случае выплачивается действительная стоимость доли (в этой части положение сохранилось), однако определяется эта стоимость на основании данных бухгалтерской отчетности общества за последний отчетный период, предшествующий дню подачи заявления о выходе из общества (выделено мной. — С.Ф.). Ранее вопрос о том, на какой именно период следует определять действительную стоимость доли, был очень спорным и актуальным для судебной практики. Существенно сокращен срок выплаты действительной стоимости: теперь это всего лишь 3 месяца с момента возникновения соответствующей обязанности (для сравнения: ранее этот срок составлял 6 месяцев года, следующего за годом выхода).
Доля для третьих лиц
Порядок выхода из общества стал несколько неочевидным. В ст. 26 Закона, где ранее содержались соответствующие нормы, теперь процедура не описывается, однако появилось очень важное замечание: «Участник общества вправе выйти из общества путем отчуждения доли обществу…» (выделено мной. — С.Ф.). Таким образом, процедура выхода соответствует процедуре отчуждения доли, а она очень подробно регламентирована ст. 21 Закона. Здесь встает небольшой формальный вопрос. Дело в том, что ст. 21 названа «Переход доли или части доли участника общества в уставном капитале общества к другим участникам общества и третьим лицам».
Возникает некоторое сомнение относительно того, распространяет ли данная статья свое действие на отчуждение доли обществу. Или, иначе, можно ли считать общество «третьим лицом» в понимании ст. 21 Закона? Отмечу в качестве общего замечания, что легальное определение понятия третьих лиц в гражданском законодательстве отсутствует. Более того, законодатель довольно свободно оперирует понятиями «третьи лица», «иные лица», «другие лица», вкладывая в них различные значения, в зависимости от контекста.
В связи с этим вполне возможно, что под третьими лицами законодатель в данном случае понимает иных лиц, не являющихся участниками общества. В таком случае данная статья распространяется и на случай отчуждения доли обществу. Косвенным образом данный вывод подтверждается также и анализом ст. 23 Закона, которая специально посвящена регламентированию отношений по приобретению обществом доли. Содержание этой статьи касается оснований приобретения и последствий приобретения, но совсем не регламентирует процедуру приобретения. Полагаю, что процедура регламентирована именно ст. 21 Закона.
Изменения процедуры перехода доли к иным лицам в первую очередь коснулись оформления такого перехода. Теперь сделка, направленная на отчуждение доли или части доли в уставном капитале общества, подлежит нотариальному удостоверению под страхом недействительности (п. 11 ст.21 Закона). Обязанность по сообщению об изменении состава участников в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц, а также по уведомлению о состоявшейся уступке общества возложена на нотариуса, который должен совершить соответствующие действия в течение трех дней со дня удостоверения соответствующей сделки. Такая норма решает сразу несколько проблем.
Во-первых , данная норма позволяет бороться с порочной практикой регистрации обществ с ограниченной ответственностью на посторонних лиц, которые сразу же заключают договоры уступки доли «настоящим» участникам, однако соответствующие изменения в реестр не вносятся. Для третьих лиц участниками остаются эти сложно устанавливаемые посторонние лица, при возникновении же у них или их правопреемников (наследников, кредиторов), которым стало известно о наличии доли в уставном капитале в составе имущества такого лица, имущественных претензий или намерения воспользоваться корпоративными правами заключенный заблаговременно договор уступки доли предъявляется и соответствующие изменения вносятся в реестр с уплатой крайне незначительного штрафа за несвоевременное сообщение об изменениях.
Во-вторых , не секрет, что в настоящее время хищения долей в уставном капитале и попытки рейдерских захватов касаются уже не только акционерных обществ, но и обществ с ограниченной ответственностью, подделать документы в этих случаях оказывалось даже проще, чем при аналогичном действии в отношении акций акционерного общества. Нотариальное удостоверение сделки — дополнительный барьер на пути правонарушителей, который, возможно, сможет остановить их, сделав «проект» чрезмерно затратным, а потому невыгодным.
Здесь же закреплена еще одна любопытная новелла — доля по общему правилу считается перешедшей с момента нотариального удостоверения сделки. Теоретическое обоснование такому определению момента перехода доли подобрать довольно сложно, все же обязанным лицом в корпоративном правоотношении, возникающим между новым участником (приобретателем доли) и обществом, является именно общество с ограниченной ответственностью. Как же обязанности у него могут возникнуть до момента, когда оно узнало или должно было узнать о том, что у него появился новый кредитор? Это никак не согласуется с нормами о цессии и вообще с представлениями о разумности и справедливости.
Покупка по прейскуранту
Ряд любопытных изменений затронул институт преимущественной покупки доли в уставном капитале. Теперь в уставе общества можно будет фиксировать цену покупки доли, одинаковую для всех, которая может определяться разными способами: в твердой денежной сумме, в стоимости чистых активов и пр. В этом случае любой участник сможет приобрести предлагаемую третьим лицам долю по этой заранее определенной цене. В какой-то мере такая возможность является защитой имущественных интересов участника, если устав не содержит права на выход. Однако, к сожалению, установление такой фиксированной цены тоже лишь право участников. Иными словами, в уставе может отсутствовать и право на свободный выход, и фиксированная стоимость выкупаемой доли.
Еще одна новелла представляет собой специально закрепленную возможность воспользоваться правом преимущественной покупки частично — приобрести не всю отчуждаемую долю, но какую-то часть, на усмотрение участника-приобретателя. В этой ситуации происходит интересная вещь: размер доли, отчуждаемой после того, как один или несколько участников пожелают приобрести по небольшой части отчуждаемой доли, естественно, уменьшится, но стоимость доли не линейно соответствует размеру доли. Большие доли стоят дороже, чем небольшие. В связи с этим вполне возможно, что первоначальный покупатель откажется приобретать по заявленной цене остаток доли после реализации права преимущественной покупки одним или несколькими участниками общества. Значит, либо остаток доли останется непроданным, либо продавцу придется снизить цену на долю, а значит, снова направлять оферту обществу.
Детально регламентирован и несколько изменен порядок реализации права преимущественной покупки. Эти изменения во многом носят технический характер. Отметим здесь лишь еще один момент. Разрешен вопрос с возмещением расходов покупателю при удовлетворении иска о переводе на участника прав и обязанностей покупателя доли, проданной с нарушением права преимущественной покупки. Пункт 18 ст. 21 Закона устанавливает, что лицо, на которого переводятся права и обязанности покупателя доли, возмещает расходы, понесенные покупателем в связи с оплатой доли или части доли.
В связи с этим отпадает необходимость в предъявлении двух дополнительных исков, нацеленных на восстановление справедливости, как это было ранее (сначала покупатель был вынужден предъявить иск к своему контрагенту — бывшему участнику о возмещении убытков, возникших в связи с изъятием товара у покупателя по основаниям, возникшим до передачи товара, а потом бывший участник вынужден был предъявлять к участнику — приобретателю доли иск из неосновательного обогащения).
Другие перемены
Пункт 17 ст. 21 Закона содержит еще одно новое положение. Конструкция этой нормы и ее текст сконструированы по аналогии с нормами о виндикации. Закон закрепил специальный способ защиты прав лица, у которого доля изъята по незаконным основаниям. Закон не называет этот способ защиты виндикационным иском — все же доля в уставном капитале вещью не является, право лица на долю не является правом собственности, а потому вещно-правовые способы защиты прав, к которым относится и виндикационный иск к защите прав на долю применяться не могут.
Наконец, хотелось бы отметить самое революционное изменение, внесенное в Закон. Пункт 3 ст. 8 Закона легализует соглашения между участниками о порядке осуществления прав участников. Вопрос о возможности заключения так называемых акционерных соглашений обсуждался последние годы довольно активно. Судебная практика к таковым относилась прохладно. Довольно широкую известность получили несколько случаев признания недействительными подобных соглашений. Впервые в российском праве возможность заключения подобных соглашений, их форма и содержания описаны. Несколько странно, что появились они именно в Законе об обществах с ограниченной ответственностью, а не в Законе о акционерных обществах, где нужда в подобной норме особенно велика. Можно считать эти нормы первой ласточкой, свидетельствующей об усилении роли саморегуляции корпоративных отношений.
В целом новый Закон можно оценить как прогрессивный, улучшающий правовое регулирование отношений в обществах с ограниченной ответственностью. Возможно, те критические замечания и опасения, которые были высказаны в настоящей статье, не найдут своего подтверждения. Вместе с тем до введения его в действие есть несколько месяцев, и, вероятно, некоторые критические замечания еще будут учтены, а отдельные положения закона — смягчены или исключены из закона.